Карта сайта
Спонсоры

Посольство РФ
Культурный центр
Коммерческий центр

Толстой: Надеюсь, Вы поняли, что писатель -- это громко сказано. Как Толстой, так сразу писатель. Я всего лишь только журналист, и еще и радио-журналист, я работаю на радио "Свобода" в Праге. Предыдущие ораторы говорили красиво, показывали свое понимание того, что называется системой, которую следует построить и потом внедрять, и осуществлять и так далее. Я позволю себе говорить о вещах очень конкретных, на примере своих собственных интересов, просто показать, какие проекты возможно было бы осуществлять, как тут было правильно упомянуто, какие проекты осуществлять внутри большой организации, о которой сейчас идет речь, которая сейчас создается.

Я задумался о том, что такое русская судьба, какую она имеет силу, как трудно с ней бороться внешним образом на примере своего сына. Сейчас ему 14 лет, мы увезли его совсем маленьким ребенком сперва в Париж, где он ходил в детский сад. Поступил он в школу в Праге, в американскую школу, по сути, школу, опекаемую американским посольством. Ни в каком русском учебном заведении он не был, не знает, что такое играть во дворе с мальчишками. Он родился в Петербурге, бывает там, когда мы летом приезжаем. То есть он - мальчик, выросший за границей. И тут он мне как то на мой вопрос говорит, что он будет делать на следующий учебный год. Переходит ли он в какую-то там стадию молодежной школьной организации? Говорит: нет, он не перейдет туда. А почему? Как-то не очень он, я вижу, хочет говорить: "по одному пункту я не пройду". Он учится довольно хорошо и на хорошем счету в школе: и я говорю: "Интересно, по какому же это?" И физически он сложен сильно и занимается хорошо, и английский язык блестяще знает и т.д.
- Ну там есть один пункт.
- Скажи, что за пункт?

Я вижу, что он готов сказать только потому, что я, родной человек, спрашиваю, только потому, что я пойму и мягко отнесусь к этому.
- Ну ты понимаешь, там восьмой пункт - это присяга.
- Что же за присяга?
- Ну, присяга американскому флагу.
- Ну и что? - думаю циничный я.
- Я могу только русскому флагу присягать.

Это говорит мой сын, который в России почти никогда не жил. Причем у меня дома не патриотическое воспитание, не православное, мы говорим абсолютно обо всех предметах. Мои дети всегда присутствуют при взрослых разговорах, с любой критикой, любой проблемой. Мы живем в Европе, значит, мы должны понимать, почему нас многие не любят. Я считаю, что мои дети должны знать обо всех неприятностях, с которыми им, возможно, придется столкнуться. Они должны быть готовы понимать отношения, отвечать, в случае чего, вступать в какой-то спор или полемику, понимать, что думают инокультурные у нас.

Но это, оказывается, сила некоего русского чувства сидит иррационально в человеке. Это не то, что в нем воспитано мною, это есть некий генетический факт. Так вот о том проекте, о котором я упомянул. Говоря слово "Общины", мы как бы собираем, делаем некие воздушные шары, надуваем смысловые? А чем же наполнены эти воздушные шары? Наполнены конкретными русскими судьбами, индивидуальностями, персоналиями, с которыми приходится или придется сталкиваться каждому, кто будет в любом проекте участвовать. Я вот давно уже, с тех пор как работаю на радио, вот уже лет 10, занимаюсь таким проектом, который можно назвать устной историей, собираю рассказы самих эмигрантов об их жизни и записываю на магнитофон. Кое из чего я делаю радиопередачии, но в основном нет, потому что не приходиться делать такие передачи, скорее это такие большие романы, рассказанные людьми о самих себе.

И я увидел, что существует некая информационная ниша, не заполненная совершенно и которая готова, именно вот как полость, как пустота, уйти в небытие, если кто-то не позаботиться о фиксации этого исторического материала. Я имею в виду эмиграцию послевоенную и послевоенных десятилетий 40 годов, 50-х, 60-х - до самого конца. То есть вторую и третью волну, и разреженный в эмигрантском отношении, период между ними.

Эмигрант, как и любой оставшийся в метрополии человек, - личность, индивидуальность, и он не хочет, чтобы к нему относились как к представителю какой-нибудь общины или какой-то группы, он хочет, чтобы к нему был индивидуальный личный и психологический подход. Если эмигранта не разговорить, если не показать ему свою заинтересованность, свою любовь к предмету, свое уважение к его судьбе, Вы никогда не добьетесь никакого рассказа о его собственном прошлом. Рассказ каждого эмигранта, которого Вы согрели и разговорили, это драматический роман. Русские, оставшиеся в метрополии, могут иметь другую судьбу, но каждая судьба эмигранта - судьба драматическая. Нет эмигранта без драмы в душе, он покинул свою Родину. Легко себе представить от чего он отказался, чего лишился, по доброй или не доброй, опять-таки, воле.

Проект "устная история" предусматривает восстановление той исторической, человеческой судьбы, той части зарубежной России, о которой столько говорится, но которая уходит просто как песок, между пальцев, если мы этим не занимаемся. На первую волну эмиграции, так сказать, на золотую ее пору накинулась масса историков, исследователей, писателей, журналистов и так далее. Послевоенная эмиграция совершенно лишилась своего историографа, она никем не описана. Там было много институций, организаций, там люди жили и общинами и рассеяны по всем странам, и так далее, и так далее…

Без этого совершенно невозможно представить себе нашу с Вами историю, нельзя представить наши корни. Если мы говорим об объединении русских или русскоговорящих по всему миру, мы должны понять, откуда мы и кто мы? Примеры своих судеб, которые подают эмигранты, - это примеры, которые объясняют и нам смысл нашего существования. Когда никем не опрашиваемый в течение жизни русский эмигрант в каком-нибудь Мюнхене или во Франции где-нибудь, или в Соединенных Штатах рассказывает Вам свою судьбу , он начинает понимать, зачем он жил всю эту жизнь и Вы, слушая его, начинаете понимать смысл человеческого существования, смысл изгнания. Вы начинаете ощущать тот прах, который он унес на своих стопах.

Между прочим, проект "Устная История", к которому я призываю и нынешнее собрание и будущую организацию, которая здесь возникает, может воспитать много русских, сейчас находящихся за границей. Может воспитать целое поколение, большую группу молодежи, которая приобщится к корням, к судьбам им подобным, только на примере недавнего прошлого. И тогда будет совсем неудивительно, что такой пример, с которого я начал, пример моего сына, который ответил так парадоксально, что чужому флагу, тем не менее, он присягать не будет, хоть и учится в американской школе, тогда этот пример не будет единичным, а будет распространенным, и будет это совершенно нормально.

Воронов. Иван, спасибо огромное. У Вас удивительное чутье, только я хотел раскрыть рот и сказать "регламент", как, Вы, оказывается, закончили. Тогда я хотел бы предоставить слово еще одному нашему участнику, после чего мы закругляемся и идем общаться между собой на ланче. Пожалуйста, Владимир Кара-Мурза, Великобритания.