 |
 |
ЛИТЕРАТУРА |  |
 |
 |
||||
Джеймс
Джойс. "Улисс", Часть 2
Эпизод 7
James Joyce. Ulysses. Пер. - С.Хоружий, В.Хинкис.
"Избранное" (тт.1-2). М., "Терра", 1997.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 November 2000
В СЕРДЦЕ ИРЛАНДСКОЙ СТОЛИЦЫ
Перед колонною Нельсона трамваи притормаживали, меняли пути, переводили
дугу, отправлялись на Блэкрок, Кингстаун и Долки, Клонски, Рэтгар и
Тереньюр, Пальмерстон парк и Верхний Рэтмайнс, Сэндимаунт Грин, Рэтмайнс,
Рингсенд и Сэндимаунт Тауэр, Хэролдс-кросс. Осипший диспетчер Объединенной
Дублинской трамвайной компании раскрикивал их:
- Рэтгар и Тереньюр!
- Заснул, Сэндимаунт Грин!
Параллельно справа и слева со звоном с лязгом одноэтажный и двухэтажный
двинулись из конечных тупиков, свернули на выездную колею, заскользили
параллельно.
- Поехал, Пальмерстон парк!
ВЕНЦЕНОСЕЦ
У дверей главного почтамта чистильщики зазывали и надраивали. Его
Величества ярко-красные почтовые кареты, стоящие на Северной Принс-стрит,
украшенные по бокам королевскими вензелями E.R., принимали с шумом
швыряемые мешки с письмами, открытками, закрытками, бандеролями простыми и
заказными, для рассылки в адреса местные, провинциальные, британские и
заморских территорий.
ПРЕДСТАВИТЕЛИ ПРЕССЫ
Ломовики в грубых тяжелых сапогах выкатывали с глухим стуком бочки из
складов на Принс-стрит и загружали их в фургон пивоварни. В фургон
пивоварни загружались бочки, с глухим стуком выкатываемые ломовиками в
грубых тяжелых сапогах из складов на Принс-стрит.
- Вот оно, - сказал Рыжий Мерри. - Алессандро Ключчи.
- Вы это вырежьте, хорошо? - сказал мистер Блум, - а я захвачу в
редакцию "Телеграфа".
Дверь кабинета Ратледжа снова скрипнула. Дэви Стивенс, малютка в
огромном плаще, в маленькой мягкой шляпе, венчающей кудрявую шевелюру,
проследовал со свертком бумаг под плащом, королевский гонец.
Длинные ножницы Рыжего четырьмя ровными взмахами вырезали объявление из
газеты. Ножницы и клей.
- Я сейчас зайду в типографию, - сказал мистер Блум, принимая квадратик
вырезки.
- Разумеется, если он хочет заметку, - сказал Рыжий Мерри серьезно, с
пером за ухом, - мы можем это устроить.
- Идет, - кивнул мистер Блум. - Я это ему втолкую.
Мы.
ВИЛЬЯМ БРАЙДЕН, ЭСКВАЙР, ОКЛЕНД, СЭНДИМАУНТ
Рыжий Мерри тронул рукав мистера Блума своими ножницами и шепнул:
- Брайден.
Мистер Блум обернулся и увидал, как швейцар в ливрее приподнял литерную
фуражку при появлении величественной фигуры, что, войдя, двинулась между
щитами газет "Уикли фримен энд нэшнл пресс" и "Фрименс джорнэл энд нэшнл
пресс". Глухое громыхание пивных бочек. Она прошествовала величественно по
лестнице, зонтом себе указуя путь, с лицом недвижноважным,
брадообрамленным. Спина в тонких сукнах возносилась с каждой ступенью
выше: спина. У него все мозги в затылке, уверяет Саймон Дедал. Плоть
складками обвисала сзади. Жирные складки шеи, жир, шея, жир, шея.
- Вам не кажется, что у него лицо напоминает Спасителя? - шепнул
Рыжий-Мерри.
И дверь кабинета Ратледжа шепнула: скрип-скрип. Вечно поставят двери
напротив одна другой чтобы ветру. Дуй сюда. Дуй отсюда.
Спаситель: брадообрамленный овал лица; беседа в вечерних сумерках.
Мария, Марфа. За путеводным зонтом-мечом к рампе: Марио, тенор.
- Или Марио, - сказал мистер Блум.
- Да, - согласился Рыжий Мерри. - Но всегда говорили, что Марио -
вылитый Спаситель.
Иисус Марио с нарумяненными щеками, в камзоле и тонконогий. Прижал руку
к сердцу. В "Марте".
Ве-е-рнись моя утрата,
Ве-е-рнись моя любовь.
ПОСОХ И ПЕРО
- Его преосвященство звонили дважды за это утро, - сказал Рыжий Мерри
почтительно.
Они смотрели как исчезают из глаз колени, ноги, башмаки. Шея.
Влетел мальчишка, разносчик телеграмм, кинул пакет на стойку, вылетел с
телеграфной скоростью, бросив лишь слово:
- "Фримен"!
Мистер Блум неторопливо проговорил:
- Что же, ведь он действительно один из наших спасителей.
Кроткая улыбка сопутствовала ему, когда он поднимал крышку стойки и
когда выходил в боковые двери и шел темной и теплой лестницей и потом по
проходу по доскам, уже совсем расшатавшимся. Спасет ли он однако тираж
газеты? Стук. Стук машин.
Он толкнул створки застекленных дверей и вошел, переступив через ворох
упаковочной бумаги. Пройдя меж лязгающих машин, он проследовал за
перегородку, где стоял письменный стол Наннетти.
С ГЛУБОКИМ ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕМ О КОНЧИНЕ
ВЫСОКОЧТИМОГО ГРАЖДАНИНА ДУБЛИНА
Хайнс тоже тут: сообщение о похоронах наверно. Стук. Перестук.
Сегодня утром прах опочившего мистера Патрика Дигнама. Машины.
Перемелют человека на атомы если попадется туда. Правят миром сегодня. И
его машинерия тоже трудится. Как эти, вышла из подчинения: забродило.
Пошло вразнос, рвется вон. А та серая крыса старая рвется чтоб пролезть
внутрь.
КАК ВЫПУСКАЕТСЯ КРУПНЕЙШАЯ ЕЖЕДНЕВНАЯ ГАЗЕТА
Мистер Блум остановился за спиной щупловатого фактора, дивясь
гладкоблестящей макушке.
Странно, он никогда не видал своей настоящей родины. Моя родина
Ирландия. Избран от Колледж Грин. Выпячивал как мог что он работяга на
полном рабочем дне. Еженедельник берут из-за реклам, объявлений,
развлекательных пустячков, а не протухших новостей из официоза. Королева
Анна скончалась. Опубликовано властями в тыща таком-то году. Поместье
расположено в округе Розеналлис, баронские владения Тинначинч. Для всех
заинтересованных лиц согласно установлениям приводим сведения о числе
мулов и лошадей испанской породы, запроданных на экспорт в Баллине.
Заметки о природе. Карикатуры. Очередная история Фила Блейка из серии про
быка и Пэта. Страничка для малышей, сказки дядюшки Тоби. Вопросы
деревенского простака. Господин Уважаемый Редактор, какое лучшее средство,
когда пучит живот? В этом отделе я бы хотел, пожалуй. Уча других, кой-чему
сам научишься. Светская хроника. К.О.К. Кругом одни картинки. Стройные
купальщицы на золотом пляже. Самый большой воздушный шар в мире. Двойной
праздник: общая свадьба у двух сестер. Два жениха глядят друг на дружку и
хохочут. Купрани, печатник, он ведь тоже. Ирландец больше чем сами
ирландцы.
Машины лязгали на счет три-четыре. Стук-стук-стук. А положим, вдруг у
него удар и никто их не умеет остановить, тогда так и будут без конца
лязгать и лязгать, печатать и печатать, туда-сюда, взад-вперед. Мартышкин
труд. Тут надо хладнокровие.
- Давайте пустим это в вечерний выпуск, советник, - сказал Хайнс.
Скоро начнет его называть лорд-мэр. Говорят, Длинный Джон
покровительствует ему.
Фактор молча нацарапал печатать в углу листа и сделал знак наборщику.
Все так же без единого слова он передал листок за грязную стеклянную
перегородку.
- Прекрасно, благодарю, - сказал Хайнс и повернулся идти.
Мистер Блум преграждал ему путь.
- Если хотите получить деньги, то имейте в виду, кассир как раз уходит
обедать, - сказал он, указывая себе за спину большим пальцем.
- А вы уже? - спросил Хайнс.
- Гм, - промычал мистер Блум. - Если вы поспешите, еще поймаете его.
- Спасибо, дружище, - сказал Хайнс. - Пойду и я его потрясу.
И он энергично устремился к редакции "Фрименс джорнэл".
Три шиллинга я ему одолжил у Маэра. Три недели прошло. И третий раз
намекаю.
МЫ ВИДИМ РЕКЛАМНОГО АГЕНТА ЗА РАБОТОЙ
Мистер Блум положил свою вырезку на стол мистера Наннетти.
- Прошу прощения, советник, - сказал он. - Вот эта реклама, вы помните,
для Ключчи.
Мистер Наннетти поглядел на вырезку и кивнул.
- Он хочет, чтобы поместили в июле, - продолжал мистер Блум.
Не слышит. Наннан. Железные нервы.
Фактор наставил свой карандаш.
- Минутку, - сказал мистер Блум, - он бы кое-что хотел изменить.
Понимаете, Ключчи. И он хочет два ключа наверху.
Адский грохот. Может он понимает что я.
Фактор повернулся, готовый выслушать терпеливо, и, подняв локоть, не
спеша принялся почесывать под мышкой своего альпакового пиждака.
- Вот так, - показал мистер Блум, скрестив указательные пальцы наверху.
Пускай до него сначала дойдет.
Мистер Блум, поглядев вверх и наискось от устроенного им креста, увидел
землистое лицо фактора, похоже у него легкая желтуха, а за ним послушные
барабаны, пожирающие нескончаемые ленты бумаги. Лязг. Лязг. Мили и мили
ненамотанной. А что с ней будет потом? Ну, мало ли: мясо заворачивать,
делать кульки: тысячу применений найдут.
Проворно вставляя слова в паузы между лязганьем, он быстро начал
чертить на исцарапанном столе.
ДОМ КЛЮЧ(Ч)ЕЙ
- Вот так, видите. Тут два скрещенных ключа. И круг. А потом имя и
фамилия, Алессандро Ключчи, торговля чаем и алкогольными напитками. Ну, и
прочее.
В его деле лучше его не учить.
- Вы сами представляете, советник, что ему требуется. И потом наверху
по кругу вразрядку: дом ключей. Понимаете? Как ваше мнение, это удачная
мысль?
Фактор опустил руку ниже и теперь молча почесывал у нижних ребер.
- Суть идеи, - пояснил мистер Блум, - это дом ключей. Вы же знаете,
советник, парламент острова Мэн. Легкий намек на гомруль. Туристы, знаете
ли, с острова Мэн. Сразу бросается в глаза. Можете вы так сделать?
Пожалуй можно бы у него спросить как произносится это voglio. Ну а
вдруг не знает тогда выходит поставлю в неудобное положение. Не будем.
- Это мы можем, - сказал фактор. - У вас есть эскиз?
- Я принесу, - заверил мистер Блум. - Это уже печатала газета в
Килкенни. У него и там торговля. Сейчас сбегаю и попрошу у него. Стало
быть, вы сделайте это и еще коротенькую заметку, чтобы привлечь внимание.
Знаете, как обычно. Торговый патент, высокое качество. Давно ощущается
необходимость. Ну, и прочее.
Фактор подумал минуту.
- Это мы можем, - повторил он. - Только пускай он закажет на три
месяца.
Наборщик поднес ему влажный лист верстки, и он молча принялся править.
Мистер Блум стоял возле, слушая, как скрипуче вращаются валы, и глядя на
наборщиков, склонившихся в молчанье над кассами.
НА ТЕМУ ПРАВОПИСАНИЯ
Должен все назубок знать как пишется. Охота за опечатками. Мартин
Каннингем утром забыл нам дать свой головоломный диктант на правописание.
Забавно наблюдать бес а не без прецеде перед дэ эн не ставим нтное
изумление уличного разносчика через эсче внезапно оценившего башмаком
изысканную тут два эн симме а тут двойное эм, верно? трию сочного
грушевого плода заблаговременно в середине о а не а оставленного
неизвестным после эс надо тэ доброжелателем у врат некрополя. Нелепо
накручено, правда же?
Надо мне было сказать что-то когда он напяливал свой цилиндр. Спасибо.
Сказать насчет старой шляпы или что-то этакое. Нет. Можно было сказать.
Смотрится почти как новая. Поглядеть бы на его физию в этот момент.
У-ух. Нижний талер ближайшей машины выдвинул вперед доску с первой -
у-ух - пачкой сфальцованной бумаги. У-ух. Почти как живая ухает чтоб
обратили внимание. Изо всех сил старается заговорить. И та дверь тоже -
у-ух - поскрипывает, просит, чтобы прикрыли. Все сущее говорит, только на
свой манер. У-ух.
ИЗВЕСТНЫЙ ЦЕРКОВНОСЛУЖИТЕЛЬ В РОЛИ КОРРЕСПОНДЕНТА
Неожиданно фактор протянул оттиск назад, со словами:
- Погоди. А где же письмо архиепископа? Его надо перепечатать в
"Телеграфе". Где этот, как его?
Он обвел взглядом свои шумные, но не дающие ответа машины.
- Монкс, сэр? - спросил голос из словолитни.
- Ну да. Где Монкс?
- Монкс!
Мистер Блум взял свою вырезку. Пора уходить.
- Так я принесу эскиз, мистер Наннетти, - сказал он, - и я уверен, вы
дадите это на видном месте.
- Монкс!
- Да, сэр.
Заказ на три месяца. Это надо сперва обдумать на свежую голову. Но
попробовать можно. Распишу про август: прекрасная мысль: месяц конной
выставки. Боллсбридж. Туристы съедутся на выставку.
СТАРОСТА ДНЕВНОЙ СМЕНЫ
Он прошел через наборный цех мимо согбенного старца в фартуке и в
очках. Старина Монкс, староста дневной смены. Какой только дребедени не
прошло у него через руки за долгую службу: некрологи, трактирные рекламы,
речи, бракоразводные тяжбы, обнаружен утопленник. Подходит уж к концу
своих сроков. Человек непьющий, серьезный, и с недурным счетом в банке, я
полагаю. Жена отменно готовит и стирает. Дочка швея, работает в ателье.
Простая девушка, безо всяких фокусов.
И БЫЛ ПРАЗДНИК ПАСХИ
Он приостановился поглядеть, как ловко наборщик верстает текст. Сначала
читает его справа налево. Да как быстро, мангиД киртаП. Бедный папа читает
мне бывало свою Хаггаду справа налево, водит пальцем по строчкам, Пессах.
Через год в Иерусалиме. О Боже, Боже! Вся эта длинная история об исходе из
земли Египетской и в дом рабства аллилуйя. Шема Исраэл Адонаи Элоим. Нет,
это другая. Потом о двенадцати братьях, сыновьях Иакова. И потом ягненок и
кошка и собака и палка и вода и мясник. А потом ангел смерти убивает
мясника а тот убивает быка а собака убивает кошку. Кажется чепухой пока не
вдумаешься как следует. По смыслу здесь правосудие а на поверку о том как
каждый пожирает всех кого может. В конечном счете, такова и есть жизнь. Но
до чего же он быстро. Отработано до совершенства. Пальцы как будто зрячие.
Мистер Блум выбрался из лязга и грохота, пройдя галереей к площадке. И
что, тащиться в эту даль на трамвае, а его, может, и не застанешь? Лучше
сначала позвонить. Какой у него номер? Да. Как номер дома Цитрона.
Двадцатьвосемь. Двадцатьвосемь и две четверки.
ОПЯТЬ ЭТО МЫЛО
Он спустился по лестнице. Кой дьявол тут исчиркал все стены спичками?
Как будто на спор старались. И всегда в этих заведениях спертый тяжелый
дух. Когда у Тома работал - от неостывшего клея в соседней комнате.
Он вынул платок, чтобы прикрыть нос. Цитрон-лимон? Ах, да, у меня же
там мыло. Оттуда может и потеряться. Засунув платок обратно, он вынул мыло
и упрятал в брючный карман. Карман застегнул на пуговицу.
Какими духами душится твоя жена? Еще можно сейчас поехать домой -
трамваем - мол забыл что-то. Повидать и все - до этого - за одеванием.
Нет. Спокойствие. Нет.
Из редакции "Ивнинг телеграф" вдруг донесся визгливый хохот. Ясно кто
это. Что там у них? Зайду на минутку позвонить. Нед Лэмберт, вот это кто.
Он тихонько вошел.
ЭРИН, ЗЕЛЕНЫЙ САМОЦВЕТ В СЕРЕБРЯНОЙ ОПРАВЕ МОРЯ
- Входит призрак, - тихонько прошамкал запыленному окну профессор
Макхью полным печенья ртом.
Мистер Дедал, переводя взгляд от пустого камина на ухмыляющуюся
физиономию Неда Лэмберта, скептически ее вопросил:
- Страсти Христовы, неужели у вас от этого не началась бы изжога в
заднице?
А Нед Лэмберт, усевшись на столе, продолжал читать вслух:
- _Или обратим взор на извивы говорливого ручейка, что, журча и пенясь,
враждует с каменистыми препонами на своем пути к бурливым водам голубых
владений Нептуна и струится меж мшистых берегов, овеваемый нежными
зефирами, покрытый то играющими бляшками света солнца, то мягкою тенью,
отбрасываемой на его задумчивое лоно высоким пологом роскошной листвы
лесных великанов_. Ну, каково, Саймон? - спросил он поверх газеты. - Как
вам высокий стиль?
- Смешивает напитки, - выразился мистер Дедал.
Нед Лэмберт хлопнул себя газетою по коленке и, заливаясь хохотом,
повторил:
- Играющие бляхи и задумчивое лоно. Ну, братцы! Ну, братцы!
- И Ксенофонт смотрел на Марафон, - произнес мистер Дедал, вновь бросив
взгляд на нишу камина и оттуда к окну, - и Марафон смотрел на море.
- Хватит уже, - закричал от окна профессор Макхью. - Не желаю больше
выслушивать этот вздор.
Прикончив ломтик-полумесяц постного печенья, которое непрерывно грыз,
он тут же, оголодалый, собрался перейти к следующему, уже заготовленному в
другой руке.
Высокопарный вздор. Трепачи. Как видим, Нед Лэмберт взял выходной.
Все-таки похороны, это как-то выбивает из колеи на весь день. Говорят, он
пользуется влиянием. Старый Чаттертон, вице-канцлер, ему двоюродный то ли
дедушка, то ли прадедушка. Говорят, уж под девяносто. Небось и некролог на
первую полосу давно заготовлен. А он живет им назло. Еще как бы самому не
пришлось первым. Джонни, ну-ка уступи место дядюшке. Достопочтенному
Хеджесу Эйру Чаттертону. Я так думаю по первым числам он ему выписывает
иногда чек а то и парочку дрожащей рукой. То-то будет подарок когда он
протянет ноги. Аллилуйя.
- Очередные потуги, - сказал Нед Лэмберт.
- А что это такое? - спросил мистер Блум.
- Вновь найденный недавно фрагмент Цицерона, - произнес профессор
Макхью торжественным голосом. - _Наша любимая отчизна_.
КОРОТКО, НО МЕТКО
- Чья отчизна? - спросил бесхитростно мистер Блум.
- Весьма уместный вопрос, - сказал профессор, не прекращая жевать. - С
ударением на "чья".
- Отчизна Дэна Доусона, - промолвил мистер Дедал.
- Это его речь вчера вечером? - спросил мистер Блум.
Нед Лэмберт кивнул.
- Да вы послушайте, - сказал он.
Дверная ручка пихнула мистера Блума в поясницу: дверь отворяли.
- Прошу прощения, - сказал Дж.Дж.О'Моллой, входя.
Мистер Блум поспешно посторонился.
- А я у вас, - сказал он.
- Привет, Джек.
- Заходите, заходите.
- Приветствую.
- Как поживаете, Дедал?
- Жить можно. А вы?
Дж.Дж.О'Моллой пожал плечами.
ПРИСКОРБНО
Раньше был самый способный из молодых адвокатов. Скатился, бедняга.
Этот чахоточный румянец вернейший признак что песенка спета. Теперь только
прощальный поцелуй. Интересно, с чем он пожаловал. Трудности с деньгами.
- _Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем_.
- Вид у вас просто люкс.
- А редактора можно сейчас увидеть? - спросил Дж.Дж.О'Моллой, кивая в
сторону другой двери.
- Сколько угодно, - сказал профессор Макхью. - Не только увидеть, но и
услышать. Он с Ленеханом в своем святилище.
Дж.Дж.О'Моллой не спеша подошел к конторке с подшивкой газеты и начал
перелистывать розовые страницы.
Практика захирела. Неудачник. Падает духом. Азартные игры. Долги под
честное слово. Пожинает бурю. А раньше имел солидные гонорары от Д. и
Т.Фицджеральдов. В париках, чтоб показать серое вещество. Мозги выставлены
наружу как сердце у той статуи в Гласневине. Кажется, он пописывает
какие-то вещицы для "Экспресса" вместе с Габриэлом Конроем. Неплохо
начитан. Майлс Кроуфорд начинал в "Индепенденте". Просто смешно как эти
газетчики готовы вилять, едва почуют что ветер в другую сторону. Флюгера.
И нашим и вашим, не поймешь чему верить. Любая басня хороша, пока не
расскажут следующую. На чем свет грызутся друг с другом в своих газетах, и
вдруг все лопается как мыльный пузырь. И на другое утро уже
друзья-приятели.
- Нет, вы послушайте, послушайте, - взмолился Нед Лэмберт. - _Или
задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем_...
- Пустозвонит! - вмешался профессор с раздражением. - Довольно нам
этого надутого болтуна!
- _Строем_, - продолжал Нед Лэмберт, - _уходящих все выше в небо, дабы
словно омыть наши души_...
- Лучше омыл бы глотку, - сказал мистер Дедал. - Господи, Твоя воля!
Ну? И за этакое еще платят?
- _Души бесподобною панорамой истинных сокровищ Ирландии,
непревзойденных, несмотря на множество хваленых подобий в иных шумно
превозносимых краях, по красоте своих тенистых рощ, оживляемых холмами
долин и сочных пастбищ, полных весеннею зеленью, погруженной в задумчивое
мерцание наших мягких таинственных ирландских сумерек_...
ЕГО РОДНОЕ НАРЕЧИЕ
- Луна, - сказал профессор Макхью. - Он забыл "Гамлета".
- _Застилающих вид вдаль и вширь, покуда мерцающий диск луны не
воссияет, расточая повсюду свое лучезарное серебро_...
- Ох! - воскликнул мистер Дедал, испустив безнадежный стон. - Ну и
дерьмо собачье! С нас уже хватит, Нед. Жизнь и так коротка.
Он снял цилиндр и, раздувая в нетерпении густые усы, причесался по
валлийскому способу: растопыренной пятерней.
Нед Лэмберт отложил газету, довольно посмеиваясь. Через мгновение
резкий лающий смех сотряс небритое и в темных очках лицо профессора
Макхью.
- Сдобный Доу! - воскликнул он.
КАК ГОВАРИВАЛ ВЕЗЕРАП
Язвить можно конечно но публика-то это хватает как горячие пирожки.
Кстати он кажется сам из булочников? А то с чего его зовут Сдобный Доу. Но
кто бы ни был гнездышко он себе устроил недурно. У дочки жених в налоговом
управлении, имеет автомобиль. Ловко подцепила его. Приемы, открытый дом.
Угощение до отвала. Везерап всегда это говорил. Проводи захват через
брюхо.
Дверь, ведущая в кабинет, распахнулась резким толчком, и в комнату
вдвинулась красноклювая физиономия, увенчанная хохлом торчащих как перья
волос. Дерзкие голубые глаза оглядели присутствующих, и резкий голос
спросил:
- Что тут происходит?
- И вот он, собственною персоной, самозваный помещик, - торжественно
объявил профессор Макхью.
- Анепошелбыты, жалкий преподавателишка! - выразил редактор свою
признательность.
- Пойдемте, Нед, - сказал мистер Дедал, надевая шляпу. - После такого
мне надо выпить.
- Выпить! - вскричал редактор. - Перед мессой спиртного не подают.
- Что верно, то верно, - отвечал мистер Дедал, уже выходя. - Пойдемте,
Нед.
Нед Лэмберт боком соскользнул со стола. Голубые глаза редактора,
блуждая, остановились на лице мистера Блума, осененном улыбкой.
- А вы не присоединитесь, Майлс? - спросил Нед Лэмберт.
ВОСПОМИНАНИЯ О ДОСТОПАМЯТНЫХ БИТВАХ
- Ополчение Северного Корка! - вскричал редактор, устремляясь к камину.
- Мы всегда побеждали! Северный Корк и испанские офицеры!
- А где это было, Майлс? - спросил Нед Лэмберт, задумчиво разглядывая
носки своих башмаков.
- В Огайо! - крикнул редактор.
- Там все и было, готов божиться, - согласился Нед Лэмберт.
По пути к выходу он шепнул О'Моллою:
- Начало белой горячки. Печальный случай.
- Огайо! - кричал редактор петушиным дискантом задрав багровое лицо
вверх. - Мой край Огайо!
- Образцовый кретик! - заметил профессор. - Долгий, краткий и долгий.
О, ЭОЛОВА АРФА
Он достал из жилетного кармана катушку нитки для зубов и, оторвав
кусок, ловко натянул его как струну между двумя парами своих нечищеных
звучных зубов.
- Бинг-бэнг. Бэнг-бэнг.
Мистер Блум, увидав берег чистым, направился к двери кабинета.
- Я на минуту, мистер Кроуфорд, - сказал он. - Мне только позвонить
насчет одного объявления.
Он вошел.
- А как с передовицей для вечернего выпуска? - спросил профессор
Макхью, подойдя к редактору и веско положив руку ему на плечо.
- Все будет в порядке, - сказал Майлс Кроуфорд уже несколько спокойней.
- Можешь не волноваться. Привет, Джек. Тут все в порядке.
- Здравствуйте, Майлс, - произнес Дж.Дж.О'Моллой, выпуская из рук
страницы, мягко скользнувшие к остальной подшивке. - Скажите, это дело о
канадском мошенничестве - сегодня?
В кабинете зажужжал телефон.
- Двадцать восемь... Нет, двадцать... Сорок четыре... Да.
УГАДАЙТЕ ПОБЕДИТЕЛЯ
Ленехан появился из внутренних помещений с листками бюллетеней "Спорта"
о скачках.
- Кто хочет верняка на Золотой Кубок? - спросил он. - Корона, жокей
О'Мэдден.
Он бросил листки на стол.
Крики и топот босоногих мальчишек-газетчиков, доносившиеся из
вестибюля, внезапно приблизились, и дверь распахнулась настежь.
- Тсс, - произнес Ленехан. - Слышится чья-то пустопь.
Профессор Макхью пересек комнату и ухватил съежившегося мальчишку за
шиворот, а остальные врассыпную бросились наутек из вестибюля и вниз по
лестнице. Сквозняк с мягким шелестом подхватил листки, и они, описав
голубые закорючки в воздухе, приземлились под столом.
- Я не виноват, сэр. Это тот длинный меня впихнул, сэр.
- Да вышвырни его и закрой ту дверь, - сказал редактор. - А то целый
ураган поднялся.
Ленехан, нагибаясь и покряхтывая, начал подбирать листки с пола.
- Мы ждали специального о скачках, сэр, - сказал мальчишка. - Это Пэт
Фаррел меня впихнул, сэр.
Он указал на две рожицы, заглядывающие в дверную щель.
- Вон тот, сэр.
- Ладно, проваливай, - сердито скомандовал профессор Макхью.
Он вытолкал мальчишку и крепко захлопнул дверь.
Дж.Дж.О'Моллой шелестел подшивкой, что-то отыскивая и бормоча:
- Продолжение на шестой странице, четвертый столбец.
- Да, это из редакции "Ивнинг телеграф", - говорил мистер Блум по
телефону из кабинета. - А хозяин?.. Да, "Телеграф"... Куда? Ага! На каком
аукционе?.. Ага! Ясно. Хорошо. Я найду его.
ПРОИСХОДИТ СТОЛКНОВЕНИЕ
Когда он положил трубку, телефон снова зажужжал. Он быстро вошел и
натолкнулся прямо на Ленехана, боровшегося со вторым листочком.
- Пардон, месье, - сказал Ленехан, на миг ухватившись за него и скорчив
гримасу.
- Это я виноват, - отвечал мистер Блум, покорно перенося цепкий зажим.
- Я не ушиб вас? Я очень спешу.
- Колено, - пожаловался Ленехан.
Он сделал смешную мину и захныкал, потирая колено:
- Ох, набирается годиков нашей эры.
- Прошу прощения, - сказал мистер Блум.
Он подошел к двери и, взявшись уже за ручку, немного помедлил.
Дж.Дж.О'Моллой захлопнул тяжелую подшивку. В пустом вестибюле эхом
отдавались звуки губной гармошки и двух пронзительных голосов мальчишек,
усевшихся на ступеньках:
Мы вексфордские парни
В сраженье храбрецы.
БЛУМ УХОДИТ
- Я должен бежать на Бэйчлорз-уок, - объяснил мистер Блум, - насчет
этой рекламы для Ключчи. Надо договориться окончательно. Мне сказали, что
он там рядом, у Диллона.
Какой-то миг он смотрел на них в нерешительности. Редактор, который
облокотился на каминную полку, подперев голову рукой, внезапно широким
жестом простер руку вперед.
- Гряди! - возгласил он. - Перед тобою весь мир.
Дж.Дж.О'Моллой взял листки у Ленехана из рук и начал читать,
осторожными дуновениями отделяя их друг от друга, не говоря ни слова.
- Он устроит эту рекламу, - сказал профессор, глядя через очки в черной
оправе поверх занавески. - Полюбуйтесь, как эти юные бездельники за ним
увязались.
- Где? Покажите! - закричал Ленехан, подбегая к окну.
УЛИЧНОЕ ШЕСТВИЕ
Оба посмеялись, глядя поверх занавески на мальчишек, которые
выплясывали гуськом за мистером Блумом, а у последнего белыми зигзагами
мотался под ветром шутовской змей с белыми бантиками по хвосту.
- Поглядеть на свистопляску этих разбойников, - объявил Ленехан, - и
тут же загнешься. Ох, пуп с потехи вспотел! Подхватили, как тот вышагивает
своими плоскостопыми лапищами. Мелкие бесенята. Подметки на ходу режут.
Вдруг с резвостью он принялся карикатурить мазурку, через всю комнату,
мимо камина скольженьями устремляясь к О'Моллою, который опустил листки в
готовно протянутые его руки.
- Что это здесь? - спросил Майлс Кроуфорд, словно очнувшись. - А где
остальные двое?
- Кто? - обернулся профессор. - Они отправились в Овал малость выпить.
Там Падди Хупер, а с ним Джек Холл. Приехали вчера вечером.
- Пошли, раз так, - решил Майлс Кроуфорд. - Где моя шляпа?
Дергающейся походкой он прошел в кабинет, отводя полы пиджака и звеня
ключами в заднем кармане. Потом ключи звякнули на весу, потом об дерево,
когда он запирал свой стол.
- А он явно уже хорош, - сказал вполголоса профессор Макхью.
- Кажется, да, - раздумчиво пробормотал Дж.Дж.О'Моллой, вынимая свой
портсигар. - Но знаете, то, что кажется, не всегда верно. Кто самый
богатый спичками?
ТРУБКА МИРА
Он предложил сигареты профессору, взял сам одну. Ленехан чиркнул
проворно спичкой и дал им по очереди прикурить. Дж.Дж.О'Моллой снова
раскрыл портсигар и протянул ему.
- Мерсибо, - сказал Ленехан, беря сигарету.
Редактор вышел из кабинета в соломенной шляпе, криво надвинутой на лоб.
Продекламировал нараспев, тыча сурово пальцем в профессора Макхью:
Да, мощь и слава завлекли тебя,
Империя твое пленила сердце.
Профессор усмехнулся, не разомкнув своих длинных губ.
- Ну, что? Эх, ты, несчастная Римская Империя! - сказал Майлс Кроуфорд.
Он взял сигарету из раскрытого портсигара. Ленехан тут же гибким
движением поднес ему прикурить и сказал:
- Прошу помолчать. Моя новейшая загадка!
- Imperium Romanum, - произнес негромко Дж.Дж.О'Моллой. - Это звучит
куда благородней чем британская или брикстонская. Слова чем-то напоминают
про масло, подливаемое в огонь.
Майлс Кроуфорд мощно выпустил в потолок первую струю дыма.
- Это точно, - сказал он. - Мы и есть масло. Вы и я - масло в огонь. И
шансов у нас еще меньше чем у снежного кома в адском пекле.
ВЕЛИЧИЕ, ЧЬЕ ИМЯ - РИМ
- Одну минуту, - сказал профессор Макхью, подняв два спокойных когтя. -
Не следует поддаваться словам, звучанию слов. Мы думаем о Риме имперском,
императорском, императивном.
Он сделал паузу и ораторски простер руки, вылезающие из обтрепанных и
грязных манжет:
- Но какова была их цивилизация? Бескрайна, согласен: но и бездушна.
Cloacae: сточные канавы. Евреи в пустыне или на вершине горы говорили:
_Отрадно быть здесь. Поставим жертвенник Иегове_. А римлянин, как и
англичанин, следующий по его стопам, приносил с собою на любой новый
берег, куда ступала его нога (на наш берег она никогда не ступала), одну
лишь одержимость клоакой. Стоя в своей тоге, он озирался кругом и говорил:
_Отрадно быть здесь. Соорудим же ватерклозет_.
- Каковой неукоснительно и сооружали, - сказал Ленехан. - Наши древние
далекие предки, как можно прочесть в первой главе книги Пития, имели
пристрастие к проточной воде.
- Они были достойными детьми природы, - тихо сказал Дж.Дж.О'Моллой. -
Но у нас есть и римское право.
- И Понтий Пилат пророк его, - откликнулся профессор Макхью.
- А вы слышали историю про первого лорда казначейства Поллса? - спросил
О'Моллой. - Был парадный обед в королевском университете. Все шло как по
маслу...
- Сначала отгадайте загадку, - прервал Ленехан. - Как, готовы?
Из вестибюля появился мистер О'Мэдден Берк, высокий, в просторном сером
донегальского твида. За ним следовал Стивен Дедал, снимая на ходу шляпу.
- Entrez, mes enfants! [Входите, дети мои! (франц.)] - закричал
Ленехан.
- Я сопровождаю просителя, - произнес благозвучно мистер О'Мэдден Берк.
- Юность, ведомая Опытом, наносит визит Молве.
- Как поживаете? - сказал редактор, протянув руку. - Заходите. Родитель
ваш отбыл только что.
Ленехан объявил всем:
- Внимание! Какая опера страдает хромотой? Думайте, напрягайтесь,
соображайте и отвечайте.
Стивен протянул отпечатанные на машинке листки, указывая на заголовок и
подпись.
- Кто? - спросил редактор.
Край-то оторван.
- Мистер Гэррет Дизи, - ответил Стивен.
- Старый бродяга, - сказал редактор. - А оторвал кто? Приспичило ему,
что ли.
Приплыв сквозь бури
Сквозь пены клубы
Вампир бледнолицый
Мне губы впил в губы.
- Здравствуйте, Стивен, - сказал профессор, подойдя к ним и заглядывая
через плечо. - Ящур? Вы что, стали...?
Быколюбивым бардом.
СКАНДАЛ В ФЕШЕНЕБЕЛЬНОМ РЕСТОРАНЕ
- Здравствуйте, сэр, - отвечал Стивен, краснея. - Это не мое письмо.
Мистер Гэррет Дизи меня попросил...
- Знаю, знаю его, - сказал Майлс Кроуфорд, - да и жену знавал тоже.
Мерзейшая старая карга, какую свет видывал. Вот у нее уж точно был ящур,
клянусь Христом! Вспомнить тот вечер, когда она суп выплеснула прямо в
лицо официанту в "Звезде и Подвязке". Ого-го!
Женщина принесла грех в мир. Из-за Елены, сбежавшей от Менелая, греки
десять лет. О'Рурк, принц Брефни.
- Он что, вдовец? - спросил Стивен.
- Ага, соломенный, - отвечал Майлс Кроуфорд, пробегая глазами
машинопись. - Императорские конюшни. Габсбург. Ирландец спас ему жизнь на
крепостном валу в Вене. Не забывайте об этом! Максимилиан Карл О'Доннелл,
граф фон Тирконнелл в Ирландии. Сейчас он отправил своего наследника и тот
привез королю титул австрийского фельдмаршала. Когда-нибудь будет там
заваруха! Дикие гуси. О да, всякий раз. Не забывайте об этом!
- Забыл ли об этом он, вот вопрос? - тихо произнес О'Моллой, вертя в
руках пресс-папье в форме подковы. - Спасать государей - неблагодарное
занятие.
Профессор Макхью обернулся к нему.
- А если нет? - спросил он.
- Я расскажу вам, как было дело, - начал Майлс Кроуфорд. - Как-то раз
один венгр...
ОБРЕЧЕННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ. УПОМИНАНИЕ О БЛАГОРОДНОМ МАРКИЗЕ
- Мы всегда оставались верны обреченным предприятиям, - сказал
профессор. - Успех означает для нас гибель разума и воображения. Мы
никогда не хранили верность преуспевающим. Мы им прислуживаем. Я преподаю
назойливую латынь. Я говорю на языке расы, у которой вершина мышления это
афоризм: время - деньги. Материальное господство. Domine! Господин! А где
же духовное? Господь Иисус? Господин Солсбери? Диван в клубе в Уэст-Энде.
Но греки!
КЮРИЕ ЭЛЕЙСОН!
Светлая улыбка оживила его темнооправленные глаза, еще больше растянула
длинные губы.
- Греки! - повторил он. - _Кюриос_! Сияющее слово! Гласные, которых не
знают семиты и саксы. _Кюрие_! Лучезарность разума. Мне бы следовало
преподавать греческий, язык интеллекта. _Кюрие элейсон_! Строителям
клозетов и клоак никогда не быть господами нашего духа. Мы наследники
католического рыцарства Европы, которое пошло ко дну при Трафальгаре, и
царства духа - а это вам не imperium, - которое потонуло вместе с флотом
афинян при Эгоспотамах. Да-да. Они потонули. Пирр, обманутый оракулом,
совершил последнюю попытку повернуть судьбы Греции. Верный обреченному
предприятию.
Он отошел к окну.
- Они выходили на бой, - продекламировал мистер О'Мэдден Берк тусклым
голосом, - и гибли они неизменно.
- У-у! Ох-хо-хо! - негромко взрыдал Ленехан. - Получил кирпичом в самом
конце представления. Бедняга, о бедняга, бедняга Пирр!
Потом он стал нашептывать в ухо Стивену:
ЛИМЕРИК ЛЕНЕХАНА
Вот ученый профессор из Дублина.
Протирает очки он насупленно.
Но успел он напиться,
И в глазах все двоится,
Так что труд его - даром погубленный.
В трауре по Саллюстию, как выражается Маллиган. У которого мамаша
подохла.
Майлс Кроуфорд сунул листки в карман.
- Ладно, пойдет, - сказал он. - Остальное потом прочту. Все будет в
порядке.
Ленехан протестующе замахал руками.
- А как же моя загадка? - сказал он. - Какая опера страдает хромотой?
- Опера? - сфинксоподобное лицо мистера О'Мэддена Берка еще более
озагадочилось.
Ленехан объявил торжествующе:
- "Роза Кастилии". Уловили соль? Рожа, костыль. Гы!
Шутливо ткнул он мистера О'Мэддена Берка под селезенку. Мистер О'Мэдден
Берк откинулся манерно назад, на свой зонтик, и сделал вид, будто
задыхается.
- Помогите! - выдохнул он. - Мне дурно.
На носки привстав, Ленехан немедля принялся обмахивать лицо его
шелестящими листочками.
Профессор, возвращаясь на место мимо подшивок, тронул легонько рукою
распущенные галстуки Стивена и мистера О'Мэддена Берка.
- Париж в прошлом и настоящем. Вы выглядите как коммунары.
- Как те парни, что взорвали Бастилию, - сказал Дж.Дж.О'Моллой с мягкой
иронией. - Или, может, это как раз вы с ним пристрелили
генерал-губернатора Финляндии? Судя по виду, вы бы вполне могли. Генерала
Бобрикова.
ОМНИУМ ПОНЕМНОГУМ
- Мы еще только собирались, - отвечал Стивен.
- Соцветие всех талантов, - сказал Майлс Кроуфорд. - Юриспруденция,
древние языки...
- Скачки, - вставил Ленехан.
- Литература, журналистика.
- А будь еще Блум, - сказал профессор, - тогда и тонкое искусство
рекламы.
- И мадам Блум, - добавил мистер О'Мэдден Берк. - Муза пения. Любимица
всего Дублина.
Ленехан громко кашлянул.
- Гм-гм! - произнес он, сильно понизив голос. - Глоток свежего воздуха!
Я простудился в парке. Ворота были отворены.
ВЫ ЭТО МОЖЕТЕ!
Редактор положил Стивену на плечо нервную руку.
- Я хочу, чтобы вы написали что-нибудь для меня, - сказал он. -
Что-нибудь задиристое. Вы это можете. Я по лицу вижу. _В словаре
молодости_...
По лицу вижу. По глазам вижу. Маленький ленивый выдумщик.
- Ящур! - воскликнул редактор с презрительным вызовом. - Великое
сборище националистов в Боррис-ин-Оссори. Сплошная дичь! Надо таранить
публику! Дайте-ка им что-нибудь задиристое. Вставьте туда нас всех, черт
его побери. Отца, Сына и Святого Духа и Дристуна Маккарти.
- Мы все можем доставить пищу для ума, - сказал мистер О'Мэдден Берк.
Стивен, подняв глаза, встретил дерзкий и блуждающий взгляд.
- Он вас хочет в шайку газетчиков, - пояснил Дж.Дж.О'Моллой.
ВЕЛИКИЙ ГАЛЛАХЕР
- Вы это можете, - повторил Майлс Кроуфорд, подкрепляя слова энергичным
жестом. - Вот погодите. Мы парализуем Европу, как выражался Игнатий
Галлахер, когда он мытарствовал, подрабатывал маркером на бильярде в отеле
"Кларенс". Галлахер, вот это был журналист. Вот это перо. Знаете, как он
сделал карьеру? Я вам расскажу. Виртуознейший образец журнализма за все
времена. Дело было в восемьдесят первом, шестого мая, в пору непобедимых,
убийства в парке Феникс, я думаю, вас тогда еще и на свете не было. Сейчас
покажу.
Он двинулся мимо них к подшивкам.
- Вот, глядите, - сказал он, оборачиваясь, - "Нью-Йорк уорлд" запросил
специально по телеграфу. Припоминаете?
Профессор Макхью кивнул.
- "Нью-Йорк уорлд", - говорил редактор, приходя в возбуждение и двигая
шляпу на затылок. - Где все происходило. Тим Келли, или, верней, Кавана,
Джо Брэди и остальные. Где Козья Шкура правил лошадьми. Весь их маршрут,
понятно?
- Козья Шкура, - сказал мистер О'Мэдден Берк. - Фицхаррис. Говорят,
теперь он "Приют извозчика" держит у Баттского моста. Это мне Холохан
сказал. Знаете Холохана?
- Прыг-скок, этот, что ли? - спросил Майлс Кроуфорд.
- И Гамли, бедняга, тоже там, так он мне сказал, стережет булыжники для
города. Ночной сторож.
Стивен с удивлением обернулся.
- Гамли? - переспросил он. - Да что вы? Тот, что друг моего отца?
- Да бросьте вы Гамли, - прикрикнул сердито Майлс Кроуфорд. - Пускай
стережет булыжники, чтобы не убежали. Взгляните сюда. Что сделал Игнатий
Галлахер? Сейчас вам скажу. Гениальное вдохновение. Телеграфировал
немедленно. Тут есть "Уикли фримен" за семнадцатое марта? Прекрасно.
Видите это?
Он перелистал подшивку и ткнул пальцем.
- Вот, скажем, четвертая страница, реклама кофе фирмы "Брэнсом".
Видите? Прекрасно.
Зажужжал телефон.
ГОЛОС ИЗДАЛЕКА
- Я подойду, - сказал профессор, направляясь в кабинет.
- Б - это ворота парка. Отлично.
Его трясущийся палец тыкал нетвердо в одну точку за другой.
- Т - резиденция вице-короля. К - место, где произошло убийство. Н -
Нокмарунские ворота.
Дряблые складки у него на шее колыхались как сережки у петуха. Плохо
накрахмаленная манишка вдруг выскочила, и он резким движением сунул ее
обратно в жилет.
- Алло? Редакция "Ивнинг телеграф"... Алло?.. Кто говорит?.. Да...
Да... Да...
- От Ф до П - это путь, которым ехал Козья Шкура для алиби. Инчикор,
Раундтаун, Уинди Арбор, Пальмерстон парк, Ранела. Ф.А.Б.П. Понятно? Х -
трактир Дэви на Верхней Лисон-стрит.
Профессор показался в дверях кабинета.
- Это Блум звонит, - сказал он.
- Пошлите его ко всем чертям, - без промедления отвечал редактор. - Х -
это трактир Берка. Ясно?
ЛОВКО, И ДАЖЕ ОЧЕНЬ
- Ловко, - сказал Ленехан. - И даже очень.
- Преподнес им все на тарелочке, - сказал Майлс Кроуфорд. - Всю эту
дьявольскую историю.
Кошмар, от которого ты никогда не проснешься.
- Я видел сам, - с гордостью произнес редактор. - Я сам был при этом.
Дик Адаме, золотое сердце, добрейший из всех мерзавцев, кого только
Господь сподобил родиться в Корке, - и я.
Ленехан отвесил поклон воображаемой фигуре и объявил:
- Мадам, а там Адам. А роза упала на лапу Азора.
- Всю историю! - восклицал Майлс Кроуфорд. - Старушка с Принс-стрит
оказалась первой. И был там плач и скрежет зубов. Все из-за одного
рекламного объявления. Грегор Грэй сделал эскиз для него и сразу на этом
пошел в гору. А потом Падди Хупер обработал Тэй Пэя, и тот взял его к себе
в "Стар". Сейчас он у Блюменфельда. Вот это пресса. Вот это талант.
Пайетт! Вот кто им всем был папочкой!
- Отец сенсационной журналистики, - подтвердил Ленехан, - и зять Криса
Каллинана.
- Алло?.. Вы слушаете?.. Да, он еще здесь. Вы сами зайдите.
- Где вы сейчас найдете такого репортера, а? - восклицал редактор.
Он захлопнул подшивку.
- Лесьма вовко, - сказал Ленехан мистеру О'Мэддену Берку.
- Весьма ловко, - согласился мистер О'Мэдден Берк.
Из кабинета появился профессор Макхью.
- Кстати, о непобедимых, вы обратили внимание, что нескольких
лотошников забрали к главному судье...
- Да-да, - с живостью подхватил Дж.Дж.О'Моллой. - Леди Дадли шла домой
через парк, хотела поглядеть, как там прошлогодний циклон повалил деревья,
и решила купить открытку с видом Дублина. А открытка-то эта оказалась
выпущенной в честь то ли Джо Брэди, то ли Главного или Козьей Шкуры. И
продавали у самой резиденции вице-короля, можете себе представить!
- Теперешние годятся только в департамент мелкого вздора, - продолжал
свое Майлс Кроуфорд. - Тьфу! Что пресса, что суд! Где вы теперь найдете
такого юриста, как те прежние, как Уайтсайд, как Айзек Батт, как
среброустый О'Хейган? А? Эх, чушь собачья! Тьфу! Гроша ломаного не стоят!
Он смолк, но нервная и презрительная гримаса еще продолжала змеиться на
губах у него.
Захотела бы какая-нибудь поцеловать эти губы? Как знать! А зачем тогда
ты это писал.
СКЛАД И ЛАД
Губы, клубы. Губы - это каким-то образом клубы, так, что ли? Или же
клубы - это губы? Что-то такое должно быть. Клубы, тубы, любы, зубы,
грубы. Рифмы: два человека, одеты одинаково, выглядят одинаково, по двое,
парами.
............. la tua pace
......... che parlar ti piace
.... mentreche il vento, fa, si tace.
[...тебя он спас
...беседа есть у вас
...безмолвен вихрь, как здесь сейчас
(итал Данте. Ад, V (концовки строк
92, 94, 96; пер. М.Лозинского)]
Он видел, как они по трое приближаются, девушки в зеленом, в розовом, в
темно-красном, сплетаясь, per l'aer perso [в тьме неизреченной (Ад, V,
89)], в лиловом, в пурпурном, quella pacifica orifiamma [там орифламма
(Рай, XXXI, 127)] в золоте орифламмы, di rimirar fe piu ardenti [и мои
сильней воспламенил (Рай, XXXI, 142)]. Но я старик, кающийся, в ногах
свинец, подчернотою ночи: губы клубы: могила пленила.
- Говорите лишь за себя, - сказал мистер О'Мэдден Берк.
ДОВЛЕЕТ ДНЕВИ...
Дж.Дж.О'Моллой со слабою улыбкою принял вызов.
- Дорогой Майлс, - проговорил он, отбрасывая свою сигарету, - вы
сделали неверные выводы из моих слов. В настоящий момент на меня не
возложена защита третьей профессии qua профессии, но все же резвость ваших
коркских ног слишком заносит вас. Отчего нам не вспомнить Генри Граттана и
Флуда или Демосфена или Эдмунда Берка? Мы все знаем Игнатия Галлахера и
его шефа из Чейплизода, Хармсуорта, издававшего желтые газетенки, а также
и его американского кузена из помойного листка в стиле Бауэри, не говоря
уж про "Новости Падди Келли", "Приключения Пью" и нашего недремлющего
друга "Скиберинского орла". Зачем непременно вспоминать такого мастера
адвокатских речей, как Уайтсайд? Довлеет дневи газета его.
ОТЗВУКИ ДАВНИХ ДНЕЙ
- Граттан и Флуд писали вот для этой самой газеты, - выкрикнул редактор
ему в лицо. - Патриоты и добровольцы. А теперь вы где? Основана в 1763-м.
Доктор Льюкас. А кого сейчас можно сравнить с Джоном Филпотом Каррэном?
Тьфу!
- Ну, что ж, - сказал Дж.Дж.О'Моллой, - вот, скажем, королевский
адвокат Буш.
- Буш? - повторил редактор. - Что же, согласен. Буш, я согласен. У него
в крови это есть. Кендал Буш, то есть, я хочу сказать, Сеймур Буш.
- Он бы уже давно восседал в судьях, - сказал профессор, - если бы
не... Ну ладно, не будем.
Дж.Дж.О'Моллой повернулся к Стивену и тихо, с расстановкой сказал:
- Я думаю, самая отточенная фраза, какую я слышал в жизни, вышла из уст
Сеймура Буша. Слушалось дело о братоубийстве, то самое дело Чайлдса. Буш
защищал его.
И мне в ушную полость влил настой.
Кстати, как же он узнал это? Ведь он умер во сне. Или эту другую
историю, про зверя с двумя спинами?
- И какова же она была? - спросил профессор.
ITALIA, MAGISTRA ARTIUM
[Италия, наставница искусств (лат.)]
- Он говорил о принципе правосудия на основе доказательств, согласно
римскому праву, - сказал О'Моллой. - Он противопоставлял его более
древнему Моисееву закону, lex talionis [закон возмездия (лат.)], и здесь
напомнил про Моисея Микеланджело в Ватикане.
- М-да.
- Несколько тщательно подобранных слов, - возвестил Ленехан. - Тишина!
Последовала пауза. Дж.Дж.О'Моллой извлек свой портсигар.
Напрасно замерли. Какая-нибудь ерунда.
Вестник задумчиво вынул спички и закурил сигару.
Позднее я часто думал, оглядываясь назад, на эти странные дни, не это
ли крохотное действие, столь само по себе пустое, это чирканье этой
спички, определило впоследствии всю судьбу двух наших существований.
ОТТОЧЕННАЯ ФРАЗА
Дж.Дж.О'Моллой продолжал, оттеняя каждое слово:
- Он сказал о нем: _это музыка, застывшая в мраморе, каменное изваяние,
рогатое и устрашающее, божественное в человеческой форме, это вечный
символ мудрости и прозрения, который достоин жить, если только достойно
жить что-либо, исполненное воображением или рукою скульптора во мраморе,
духовно преображенном и преображающем_.
Волнистое движение его гибкой руки эхом сопровождало фразу.
- Блестяще! - тотчас отозвался Майлс Кроуфорд.
- Божественное вдохновение, - промолвил мистер О'Мэдден Берк.
- А вам понравилось? - спросил Дж.Дж.О'Моллой у Стивена.
Стивен, плененный до глубины красотой языка и жеста, лишь молча
покраснел. Он взял сигарету из раскрытого портсигара, и Дж.Дж.О'Моллой
протянул портсигар Майлсу Кроуфорду. Ленехан, как и прежде, дал им
прикурить, а потом уцепил трофей, говоря:
- Премногус благодаримус.
ВЫСОКОНРАВСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
- Профессор Мэйдженнис мне говорил про вас, - обратился О'Моллой к
Стивену. - Скажите по правде, что вы думаете обо всей этой толпе
герметистов, поэтов опалового безмолвия, с верховным мистом А.Э.? Все
началось с этой дамы Блаватской. Уж это была замысловатая штучка. В одном
интервью, которое он дал какому-то янки, А.Э. рассказывал, как вы однажды
явились к нему чуть свет и стали допытываться о планах сознания.
Мэйдженнис считает, что вы, должно быть, решили попросту разыграть А.Э. Он
человек высочайшей нравственности, Мэйдженнис.
Говорил обо мне. Но что он сказал? Что он сказал? Что он сказал обо
мне? Нет, не спрошу.
- Спасибо, - сказал профессор Макхью, отклоняя от себя портсигар. -
Погодите минуту. Позвольте, я кое-что скажу. Прекраснейшим образцом
ораторского искусства, какой я слышал, была речь Джона Ф.Тэйлора на
заседании университетского исторического общества. Сначала говорил судья
Фицгиббон, теперешний глава апелляционного суда, а обсуждали они нечто
довольно новое по тем временам, эссе, где ратовалось за возрождение
ирландского языка.
Он обернулся к Майлсу Кроуфорду и сказал:
- Вы ведь знаете Джеральда Фицгиббона, так что можете себе представить
стиль его речи.
- По слухам, он заседает с Тимом Хили, - вставил Дж.Дж.О'Моллой, - в
административной комиссии колледжа Тринити.
- Он заседает с милым крошкой в детском нагрудничке, - сказал Майлс
Кроуфорд. - Валяйте дальше. Ну и что?
- Прошу заметить, - продолжал профессор, - что это была речь опытного
оратора, с безупречной дикцией, исполненная учтивого высокомерия и
изливающая, не скажу чашу гнева, но скорей горделивое презрение к новому
движению. Тогда это было новым движением. Мы были слабы и, стало быть, ни
на что не годны.
На мгновение он сомкнул свои тонкие длинные губы, но, стремясь
продолжать, поднес широко отставленную руку к очкам и, коснувшись черной
оправы подрагивающими пальцами, безымянным и большим, слегка передвинул
фокус.
ИМПРОВИЗАЦИЯ
Нарочито будничным тоном он обратился к Дж.Дж.О'Моллою:
- А Тэйлор, надо вам знать, явился туда больной, встал с постели. И я
не верю, что он заранее приготовил речь, потому что во всем зале не было
ни единой стенографистки. Лицо у него было смуглое, исхудалое, с лохматой
бородой во все стороны. На шее болтался какой-то шарф, а сам он выглядел
едва ли не умирающим (хотя таковым и не был).
Взгляд его тут же, хотя и без торопливости, двинулся от Дж.Дж.О'Моллоя
к Стивену и тут же потом обратился книзу, будто ища что-то. За склоненною
головой обнаружился ненакрахмаленный полотняный воротничок, засаленный от
редеющих волос. Все так же ища, он сказал:
- Когда Фицгиббон закончил речь, Джон Ф.Тэйлор взял ответное слово. И
вот что он говорил, вкратце и насколько могу припомнить.
Твердым движением он поднял голову. Глаза снова погрузились во
вспоминание. Неразумные моллюски плавали в толстых линзах туда и сюда, ища
выхода.
Он начал:
- _Господин председатель, леди и джентльмены! Велико было мое
восхищение словами, с которыми только что обратился к молодежи Ирландии
мой ученый друг. Мне чудилось, будто я перенесся в страну, очень
отдаленную от нашей, и в эпоху, очень далекую от нынешней, будто я
нахожусь в Древнем Египте и слушаю речь некоего первосвященника той земли,
обращенную к юному Моисею_.
Его слушатели, все внимание, застыли с сигаретами в пальцах, и дым от
них восходил тонкими побегами, распускавшимися по мере его речи. Пусть дым
от алтарей. Близятся благородные слова. Посмотрим. А если бы самому
попробовать силы?
- _И чудилось мне, будто я слышу, как в голосе этого египетского
первосвященника звучат надменность и горделивость. И услышал я слова его,
и смысл их открылся мне_.
ИЗ ОТЦОВ ЦЕРКВИ
Открылось мне, что только доброе может стать хуже, если бы это было
абсолютное добро или вовсе бы не было добром, то оно не могло бы стать
хуже. А, черт побери! Это же из святого Августина.
- _Отчего вы, евреи, не хотите принять нашей культуры и нашей религии и
нашего языка? Вы - племя кочующих пастухов: мы - могущественный народ. У
вас нет городов и нет богатств: наши города словно людские муравейники, и
наши барки, триремы и квадриремы, груженные всевозможными товарами,
бороздят воды всего известного мира. Вы едва вышли из первобытного
состояния: у нас есть литература, священство, многовековая история и
государственные законы_.
Нил.
Ребенок - мужчина - изваяние.
На берегу Нила прислужницы преклонили колена, тростниковая люлька -
муж, искусный в битве - каменнорогий, каменнобородый, сердце каменное.
- _Вы поклоняетесь темному безвестному идолу: в наших храмах,
таинственных и великолепных, обитают Изида и Озирис. Гор и Амон Ра. Ваш
удел - рабство, страх, унижения: наш - громы и моря. Израиль слаб и
малочисленны сыны его: Египет - несметное воинство, и грозно его оружие.
Бродягами и поденщиками зоветесь вы: от нашего имени содрогается мир_.
Беззвучная голодная отрыжка ворвалась в его речь. Повышением голоса он
отважно поборол ее:
- _Но, леди и джентльмены, если бы юноша Моисей внял этой речи и принял
бы этот взгляд на жизнь, если бы он склонил свою голову, склонил свою
волю, склонил дух свой пред этим надменным поучением, то никогда бы не
вывел он избранный народ из дома рабства и не последовал бы днем за
столпом облачным. Никогда бы не говорил он с Предвечным средь молний на
вершине Синая и не сошел бы с нее, сияя отсветами боговдохновения на лице,
неся в руках скрижали закона, выбитые на языке изгоев_.
Он смолк и оглядел их, наслаждаясь молчанием.
ЗЛОВЕЩИЙ ЗНАК - ДЛЯ НЕГО!
Дж.Дж.О'Моллой не без сожаленья заметил:
- И все же он умер, не ступив на землю обетованную.
- Внезапная - в - тот - миг - хотя - и - от - продолжительной - болезни
- нередко - задолго - сжижаемая - кончина, - изрек Ленехан. - И позади у
него лежало великое будущее.
Послышалось, как стадо босых ног ринулось через вестибюль и по лестнице
вверх.
- Вот что такое искусство речи, - сказал профессор, не встретив ничьего
возражения.
Унесено ветром. Людские скопища в Моллахмасте и в Таре королевской. На
целые мили - ушные полости. Громовые речи трибуна звучат - и развеиваются
ветром. Народ обретал убежище в его голосе. Умершие звуки. Акаша-хроника
где все что происходило когда-нибудь где-нибудь где угодно. Обожайте его и
восхваляйте - но с меня хватит.
У меня есть деньги.
- Джентльмены, - произнес Стивен. - Следующим пунктом повестки дня
позвольте внести предложение о переносе заседания в другое место.
- Вы меня изумляете. Надеюсь, это не пустая любезность на французский
манер? - спросил мистер О'Мэдден Берк. - Ибо, мыслю, сие есть время, когда
винный кувшин, выражаясь метафорически, особливо приятствен в древней
вашей гостинице.
- Быть по сему и настоящим решительно решено. Все кто за говори в
глаза, - возгласил Ленехан. - Прочим молчок. Объявляю предложение
принятым. В какое же именно питейное заведение?.. Подаю свой голос за
Муни!
Он возглавил шествие, поучая:
- Мы резко отвергнем возлияния крепких напитков, разве не так? Так да
не так. Ни под каким видом.
Мистер О'Мэдден Берк, шедший за ним вплотную, произнес, делая
соратнический выпад зонтом:
- Рази, Макдуф!
- Весь в папашу! - воскликнул редактор, хлопнув Стивена по плечу. -
Двинулись. Где эти чертовы ключи?
Он порылся в кармане и вытащил смятые листки.
- Ящур. Помню. Все будет в порядке. Пойдет. Где же они? Все в порядке.
Он снова сунул листки в карман и ушел в кабинет.
БУДЕМ НАДЕЯТЬСЯ
Дж.Дж.О'Моллой, собравшись последовать за ним, тихо сказал Стивену:
- Надеюсь, вы доживете, пока это напечатают. Майлс, одну минутку.
Он прошел в кабинет, затворив дверь за собой.
- Пойдемте, Стивен, - позвал профессор. - Это было блестяще, не правда
ли? Прямо-таки пророческие виденья. Fuit Ilium! [Миновал Илион! (лат.)]
Разграбление бурной Трои. Царства мира сего. Былые властители
Средиземноморья - ныне феллахи.
Первый мальчишка-газетчик, стуча пятками, промчался по лестнице и
ринулся мимо них на улицу с воплем:
- Специальный выпуск, скачки!
Дублин. Мне еще многому, многому учиться.
Они повернули налево по Эбби-стрит.
- Меня тоже посетило видение, - сказал Стивен.
- В самом деле? - сказал профессор, подлаживаясь с ним в ногу. -
Кроуфорд нас догонит.
Еще один мальчишка пронесся мимо них, вопя на бегу:
- Специальный выпуск, скачки!
ДОБРЫЙ ДРЯХЛЫЙ ДУБЛИН
Дублинцы.
- Две дублинские весталки, - начал Стивен, - престарелые и набожные,
прожили пятьдесят и пятьдесят три года на Фамболли-лейн.
- Это где такое? - спросил профессор.
- Неподалеку от Блэкпиттса.
Сырая ночь с голодными запахами пекарни. У стены. Пухлое лицо
поблескивает под дешевою шалью. Неистовые сердца. Акаша-хроника. Поживей,
милок!
Вперед. Попробуй, рискни. Да будет жизнь.
- Они желают посмотреть панораму Дублина с вершины колонны Нельсона. У
них накоплено три шиллинга десять пенсов в красной жестяной копилке в виде
почтового ящика. Они вытряхивают оттуда трехпенсовые монетки и
шестипенсовики, а пенсы выуживают, помогая себе лезвием ножа. Два шиллинга
три пенса серебром, один шиллинг семь пенсов медью. Они надевают шляпки и
воскресные платья, берут с собой зонтики на случай дождя.
- Мудрые девы, - сказал профессор Макхью.
ЖИЗНЬ БЕЗ ПРИКРАС
- Они покупают на шиллинг четыре пенса грудинки и четыре ломтя
формового хлеба у мисс Кейт Коллинз, хозяйки Северных Столовых на
Мальборо-стрит. Потом они покупают двадцать и четыре спелые сливы у
девчонки, торгующей у самого подножия колонны Нельсона, чтобы утолять
жажду после грудинки. И, заплатив две трехпенсовые монетки джентльмену у
турникета, они медленно начинают взбираться по винтовой лестнице, кряхтя,
подбадривая друг друга, пугаясь темных мест, борясь с одышкой,
переспрашивая одна другую, а грудинка у вас, вознося хвалы Господу и
Пречистой Деве, грозясь повернуть назад и выглядывая в смотровые щели.
У-уфф, слава Богу. Мы и понятия не имели, что это так высоко.
Зовут их Энн Карнс и Флоренс Маккейб. Энн Карнс страдает радикулитом и
растирается от него лурдской водой, которую ей дала одна леди, а та
получила бутылочку от одного монаха-пассиониста. У Флоренс Маккейб каждую
субботу на ужин свиные ножки и бутылка двойного пива.
- Антитезис, - молвил профессор, кивая дважды. - Девы-весталки. Так и
вижу их. Но что же наш друг там мешкает?
Он обернулся.
Стая стремглав летящих мальчишек неслась вниз по ступеням, разлетаясь
во все стороны, вопя, размахивая белыми листами газет. За ними на лестнице
появился Майлс Кроуфорд, в нимбе шляпы вокруг малиновой физиономии,
продолжая беседовать с Дж.Дж.О'Моллоем.
- Нагоняйте, - крикнул ему профессор и помахал рукой.
Затем он снова зашагал рядом со Стивеном.
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУМА
- Да-да, - сказал он, - я их вижу.
Мистер Блум, весь запыхавшийся, попавший в оголтелый водоворот
мальчишек-газетчиков возле редакций "Айриш католик" и "Дублин пенни
джорнэл", воззвал:
- Мистер Кроуфорд! Минуточку!
- "Телеграф"! Специальный выпуск, скачки!
- Ну, в чем дело? - спросил Майлс Кроуфорд, замедляя шаг.
Выкрик газетчика раздался перед самым носом мистера Блума:
- Ужасная трагедия в Рэтмайнсе! Ребенка защемило тисками!
ИНТЕРВЬЮ С РЕДАКТОРОМ
- Все об этой рекламе, - начал мистер Блум, проталкиваясь к ступеням,
отдуваясь и вынимая вырезку из кармана. - Я только что говорил с мистером
Ключчи. Он сказал, что закажет на два месяца. А там посмотрит. Но он еще
хочет заметку в "Телеграфе", в субботнем розовом, чтобы привлечь внимание.
Я уже говорил советнику Наннетти, он хочет такую же, как была в "Килкенни
пипл", если еще не слишком поздно. Я бы мог ее взять в Национальной
Библиотеке. Понимаете, дом ключей. Его фамилия Ключчи, получается игра
слов. Но он, можно считать, обещал, что закажет. Но он только хочет, чтобы
это немножко раздуть Что мне ему передать, мистер Кроуфорд?
П.М.Ж.
- Передайте, что он может поцеловать меня в жопу! - отрезал Майлс
Кроуфорд, сделав выразительный жест. - Вот так в натуре и передайте.
Слегка нервничает. Надо поосторожней. Все двинулись выпить. Рука об
руку. Морская фуражка Ленехана поспешает на дармовщинку. Как всегда
подольстился. Интересно кто всех подбил молодой Дедал что ли. Сегодня на
нем вполне приличные башмаки. В последний раз как я его видел у него пятки
высвечивали. И где-то вляпался в грязь. Беззаботный малый. Что же он делал
в Айриштауне?
- Что же, - сказал мистер Блум, снова переводя взгляд на редактора. -
Если я достану эскиз, стоит, по-моему, поместить маленькую заметку. Думаю,
он даст это объявление. Я ему передам...
П.М.Б.И.Ж.
- Он может поцеловать мою благородную ирландскую жопу! - громогласно
объявил Майлс Кроуфорд. - Совершенно в любое время, так вот и передайте.
И покуда мистер Блум стоял, взвешивая положение и нерешительно
улыбаясь, он двинулся дальше своей подергивающейся походкой.
В ПОИСКАХ ССУДЫ
- Nulla bona [никакого имущества (лат.)], Джек, - сказал он, поднося
руку к подбородку. - Я и сам вот посюда. Тоже крупные передряги. Не далее
как на прошлой неделе разыскивал, кто бы дал поручительство под мой
вексель. Мне очень жаль, Джек. Будь хоть малейшая возможность. Если бы мог
где-нибудь найти, я бы со всей душой.
Дж.Дж.О'Моллой кисло поморщился и молча зашагал дальше. Они нагнали
остальных и пошли рядом с ними.
- И когда они съели свою грудинку и хлеб и вытерли все двадцать пальцев
о бумагу от хлеба, тогда они подошли поближе к перилам.
- Тут кое-что для вас, - пояснил профессор Майлсу Кроуфорду. - Две
дублинские старушки на вершине колонны Нельсона.
НУ И КОЛОННА! - ВОТ ЧТО СКАЗАЛА ПЕРВАЯ ИЗ ВЗОБРАВШИХСЯ
- Это свежо, - одобрил Майлс Кроуфорд. - Это материал. Выбрались на
гулянье сапожников в Дагл. Две старые плутовки, а дальше что?
- Но они боятся, что колонна упадет, - продолжал Стивен. - Они глядят
на крыши и спорят о том, где какая церковь: голубой купол в Рэтмайнсе,
Адама и Евы, святого Лаврентия О'Тула. Но, когда смотрят, у них начинает
кружиться голова, так что они задирают платья...
ЛЕГКАЯ НЕОБУЗДАННОСТЬ ЭТИХ ЖЕНЩИН
- Полегче, - сказал Майлс Кроуфорд. - Без поэтических вольностей. Мы
тут в епархии архиепископа.
- И усаживаются на свои полосатые исподние юбки, взирая вверх на статую
однорукого прелюбодея.
- Однорукий прелюбодей! - воскликнул профессор. - Мне это нравится. Я
уловил мысль. Я вижу, что вы хотите сказать.
МОЖНО ПОДУМАТЬ, ДАМЫ ОДАРИВАЮТ ГРАЖДАН ДУБЛИНА
СКОРОСТНЫМИ ПИЛЮЛЯМИ И БЫСТРОЛЕТНЫМИ МЕТЕОРИТАМИ
- Но у них от этого затекает шея, - говорил Стивен, - и они так устали,
что уже не могут смотреть ни вверх ни вниз ни даже говорить. Они ставят
между собой пакет со сливами и начинают их поедать одну за другой, утирая
платочками сливовый сок, стекающий изо рта, и не спеша выплевывая косточки
через перила.
В конце у него вдруг вырвался громкий молодой смех. Услышав его,
Ленехан и мистер О'Мэдден Берк обернулись и, помахав им, повернули
наискосок в сторону Муни.
- Это все? - спросил Майлс Кроуфорд. - Закончим, пока они не сделали
чего похуже.
СОФИСТ ПОРАЖАЕТ НАДМЕННУЮ ЕЛЕНУ ПРЯМЫМ ПО СОПАТКЕ. СПАРТАНЦЫ
СКРЕЖЕЩУТ КОРЕННЫМИ. ИТАКИЙЦЫ БОЖАТСЯ, ЧТО ИХ ПЕН ЧЕМПИОНКА
- Вы мне напоминаете Антисфена, - сказал профессор, - ученика софиста
Горгия. О нем рассказывают, что никак не могли решить, кого он яростнее
хулил, других или же себя самого. Он был сыном аристократа и рабыни. И он
написал книгу, в которой отнял пальму первенства по красоте у аргивянки
Елены и передал ее бедной Пенелопе.
Бедная Пенелопа. Пенелопа Рич [Rich - богатая (англ.)].
Они приготовились перейти через О'Коннелл-стрит.
АЛЛО, ЦЕНТРАЛЬНАЯ!
В различных точках на всех восьми линиях стояли на рельсах с застывшими
дугами трамваи, шедшие в или из Рэтмайнса, Рэтфарнэма, Блэкрока,
Кингстауна и Долки, Сэндимаунт Грин, Рингсенда и Сэндимаунт Тауэр,
Доннибрука, Пальмерстон парка и Верхнего Рэтмайнса, в неподвижном
спокойствии короткого замыкания. Наемные экипажи, кабриолеты, ломовые
телеги, почтовые фургоны, собственные кареты, повозки для газированных
минеральных вод с громыхающими ящиками бутылок громыхали, катили, влекомые
лошадьми, - стремительно.
КАК? - И АНАЛОГИЧНО - ГДЕ?
- А как вы это назовете? - осведомился Майлс Кроуфорд. - И где они
взяли сливы?
ИЗ ВЕРГИЛИЯ, ГОВОРИТ ПЕДАГОГ. ВТОРОКУРСНИК ЖЕ
ПРИСУЖДАЕТ СЛИВЫ СТАРИКУ МОИСЕЮ
- Назовите это... сейчас, минутку, - сказал профессор, в раздумье
широко раздвинув длинные губы. - Постойте, постойте. Назовем так: deus
nobis haec otia fecit [нам бог досуга эти доставил (лат. Вергилий.
Буколики. Эклога 1, 6)].
- Нет, - отвечал Стивен. - Я это назову: _Вид на Палестину с горы
Фасги, или Притча о сливах_.
- Я понимаю, - сказал профессор.
Он звучно рассмеялся.
- Понимаю, - повторил он с явным удовольствием. - Моисей и земля
обетованная. Это ведь мы его навели на мысль, - добавил он, обращаясь к
Дж.Дж.О'Моллою.
ГОРАЦИО - ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА В ЭТОТ ДИВНЫЙ ИЮНЬСКИЙ ДЕНЬ
Дж.Дж.О'Моллой искоса бросил усталый взгляд на статую, продолжая
хранить молчание.
- Понимаю, - сказал профессор.
Он задержался на пятачке у памятника сэру Джону Грэю и глянул наверх на
Нельсона сквозь сеть морщинок своей кривой усмешки.
УРЕЗАННЫЕ КОНЕЧНОСТИ ОКАЗЫВАЮТСЯ БОЛЬШИМ ИСКУШЕНИЕМ ДЛЯ ИГРИВЫХ
СТАРУШЕК. ЭНН ВЕРТИТСЯ, ФЛО КРУТИТСЯ - НО СТАНЕМ ЛИ ОСУЖДАТЬ ИХ?
- Однорукий прелюбодей, - повторил он, усмехаясь угрюмо. - Надо
сказать, это меня привлекает.
- Старушек тоже привлекало, - сказал Майлс Кроуфорд, - если Всевышний
дал бы нам знать всю истину.
 |
|
| Правовая
информация | Реклама | Новости | Дизайн | E-mail Copyright © Ikaria Associates |